ВОДОВОЗ - ПРОФЕССИЯ НЕ ЛЁГКАЯ!
«…Водовозы почти все из Твери. Их в городе несколько более тысячи человек….»
«…С шести часов утра до ночи черпать воду из канала в чан, возить ее в домы, разливать в ведра, разносить их по крутым лестницам в третьи и четвертые этажи, сносить оттуда помои, переколоть несколько саженей дров, перетаскать их со дворов, в те же этажи вязанками, под которыми туловище должно согнуться к коленам; для отдыха волочить на плот и обратно тяжелыя корзины мокрого белья…вот ежедневная пытка-работа водовоза…»
«…Вы не увидите водовоза старика; потому, что до старости они не доживают, а стариком начинать эту службу — не возможно. Водовоз - человек между 22 и 40 лет…Водовоз, если он не испугается своей истомы и не бросит занятий, умирает преждевременно, от чахотки, от натуги мышц, от истощения сил, от опасных изломов и ушибов…»
«…Ни одному из многих тысяч владельцев богатых домов никогда еще не приходило на мысль, что по грязным, темным лестницам его, должен ежедневно цепляться, с опасностью живота, человек, непостижимо гнущийся под тяжестью непомерных нош; пыхтящий и охающий так, что даже у вас поворотится сердце; с лицем до-того налитым кровью, с веревкой до-того наддавившей череп, что вы не поймете, как не разлетится эта голова в дребезги?!... Водовозы редко выносят такую жизнь 5—8 лет, после чего, почти ни к чему уже не способные, они приносят семье, с несколькими сотнями рублей, изломанныя кости, измученное тело, жизнь оскудевшую и зараженную неизлечимыми болезнями, мучительно, но верно ведущими к ранней могиле…».
«…Чтобы быть водовозом, нужно еще обладать вещественным капиталом от 40, до 125 рублей, для первоначальнаго обзаведения. Пеший водовоз должен иметь на зиму салазки, к которым, в виде оглоблей, привязана веревка и на которых утвержден обрез или чан; на лето—двухколесныя дровеньки с лежащею на них небольшою бочкою или несколькими анкерками…»
«…Конный водовоз имеет всю эту снасть в большем размере, потому что он не сам ее возит, а владеет лошадью. Если бочка его выкрашена, что очень редко, — если лошадь его может еще иногда пройти двадцать шагов рысью и послужною ведомостью своею не докажет 15 лет постоянной работы, если, наконец, он сам имеет одежду, похожую немного на армяк и что-нибудь в роде шляпы, — тогда он уже водовоз-аристократ….Наконец, чтобы быть водовозом, нужно еще, и это главное, обладать значительным невещественным капиталом терпения, аккуратности , добронравия и честности…»
«…Водовозы размещаются на жительство так, чтобы быть, по возможности, в центре круга своей деятельности. Водовоз нашел бы угол гораздо дешевле; но тогда он бы должен был издерживать физической силы гораздо более , а это невозможно , потому что он издерживает без остатка всю силу, данную ему природою. Они живут артелями, от 12 до 20 человек, безхозянственно; с них берут за квартиру дорого, от 18 до 22 рублей в месяц; потому во-первых, что им нужна именно эта квартира, во-вторых потому, что они бедны. Найми такой подвал барин, он не дал бы за него 20 р. в год; он скажет: « это не годно для моих собак,» и ему точась отдадут его даром. Бедный за все платит дороже!...»
«…Водовозы почти не едят мяса, у них редко бывает кухня; они держали когда-то стряпуху, но она, нищая , обкрадывала их бедных! С тех пор они забирают все, втридорога, в ближайшей мелочной лавочке; привычная их пища более пучащая, нежели дающая силы телу: хлеб, горох, лук, квас, изредка только роскошный студень…»
«…Но водовоз тоже мечтатель по-своему; он мечтает что сыт, когда в сущности только надут сильно бродящею пищей; он мечтает, что спал ночью, когда только вертелся на голой доске; достаточно видеть его хоть один раз, когда, остановясь с своими бочонками середи улицы, он зевает; о, как зевает он?! вы угадаете, что этот человек не имеет понятия о том, что по-нашему называется спать. Никакия другия мечты ему не известны…»
«…Зато силы его, изтрачиваемыя с непостижимою разточительностью, никогда не вознаграждаются ни сном, ни пищею. Он хил, бледен, тосклив, сух, утомлен; он кажется дряхлым стариком, хотя еще молод. Взгляните на него, когда он присядет, — положение каждаго члена тотчас выражает, до какой степени мышцы натружены…»
«…Он говорит тихо, робко; ходит, склоняя вперед туловище, привыкшее тащить плечами бочку, и носить на спине дрова. Одежда его- только что одежда: рубаха, шаровары— иногда два фартуха, белый спереди, кожаный, закрывающий спину, если достанетъ капиталу, и почти всегда род жилета из стараго солдатскаго мундира, без рукавов и фалд... Главное то, что дешевле ничего на свете купить нельзя. На голове водовоза не шляпа, не шапка и не фуражка, а что-то непонятнаго вида и не имеющее названия…»
«…Вообще водовоз трезв, ему пить есть на что, — но не для чего; за несколько часов хмельнаго сна он и семья его будут наказаны нищетою; если же он пьяный вздумает идти на работу, то вряд ли воротится; вы знаете, как трудны спуски к каналам, как тяжело черпать, как скользко от замерзлой воды около плотов и прорубей, и каковы грязныя .лестницы!?...»
«… Изправительная полиция никогда еще не имела надобности исправлять водовоза за буйство, воровство или пьянство. А сколько раз он спасал несчастных! Нет почти часа в день, от ранняго утра до поздняго вечера, когда бы на плотах и пристанях не было одного, двух водовозов; человек оступился или кинулся в безумии… водовоз тут, и он спасен…»
«…Остановите на улице водовоза, почти обезсилевшаго от работы, посмотрите, как он хорош, когда на вопрос ваш: «что, устал? » — бросив шапку на бочонок, и, отирая грубым рукавом крупный пот, он отвечает спокойно, доверчиво и взглянув на небо: « ничего, отдохнем, батюшка!.. »
Вот так о водовозе рассказал Александр Павлович Башуцкий в физиологических очерках «Наши, списанные с натуры русскими» в первом выпуске «Водовоз».
Елизаветинская Англия. Вода в быту.
В сельской местности у большинства людей есть выбор из нескольких источников воды. Наибольшей популярностью пользуется дождевая вода: «У нас нет иной воды, кроме той, что падает на дом и стекает в огромное корыто», — пишет Вильям Горман. На втором месте ключевая вода, которая считается намного более чистой, чем третий вариант — вода из колодца; у большинства йоменов и земледельцев прямо у дома или неподалеку от него выкопан колодец («ключевая вода лучше колодезной». Борд в Dyetary тоже сообщает читателям, что дом нужно размещать таким образом, чтобы предпочитать дождевую воду ключевой, ключевую — колодезной, а колодезную — речной.). Сельские жители обычно не берут воду из рек, кроме как для приготовления пива и стирки, но вот в городе какую-либо другую воду, кроме речной, найти трудно. У богатых есть частные трубопроводы, которые доставляют речную воду прямо в дома; впрочем, эти трубы очень тонкие, и зачастую, даже если кран открыт полностью, вода из него едва капает. Небольшие размеры труб (их обычно называют quills of water) приводят еще и к тому, что их легко забивают попавшие туда камни или угри. К сожалению, если в трубе застрял угорь, то вам придется дождаться, пока рыба полностью не разложится — только после этого течение воды восстановится. («Большой угорь закупорил собой трубу, и вода не шла из крана» — фраза из «Вульгарии» Гормана).
В больших городах есть водоносы, которые разносят воду по домам в трехгаллонных контейнерах, широких снизу и узких сверху и укрепленных железными обручами. Один контейнер обойдется вам в пенни: это не дешево, учитывая, что вы не знаете, где эту воду набирали. В больших городах существуют также системы централизованного водоснабжения через фонтаны; к сожалению, многие из них уже старые и дряхлые, а свинец, из которого делают трубы, часто воруют, потому что металл дорог. Тем не менее чаще всего в городе добывают воду, именно наполняя ведра из фонтана. В Эксетере есть подземный водопровод, действующий еще со Средних веков, но старые трубы, проходящие по тоннелям, требуют постоянного ремонта: деревянные трубы прогнивают, а у свинцовых ослабевают соединения. В Плимуте все еще хуже, несмотря на то что он стоит у моря и на месте слияния двух рек. В 1585 году издали специальный акт, позволивший сэру Фрэнсису Дрейку построить желоб для доставки в город воды из реки Миви, расположенной в 17 милях от Плимута, в Дартмуре. Не менее интересны в этом плане машины, выкачивающие воду из-под Лондонского моста. Питер Моррис подписал с лорд-мэром договор на поставку воды в дома с помощью системы водяных колес — она была запущена в 1582 году. Его конкурент Бивис Булмер вскоре запускает похожую систему. Опять-таки, она доступна только богатым. К тому же не забывайте, что это вода из Темзы — приливная, соленая, пригодная только для стирки. Если даже вы подключены к этому водопроводу, свежую воду все равно приходится носить из фонтанов.
В результате образуется целая иерархия по доставке воды. Если вы снимаете комнату на пятом этаже лондонского дома, то добывание воды — очень долгий и утомительный процесс. Вы должны дойти с парой ведер на коромысле до фонтана, отстоять очередь, наполнить ведра и донести их до своего обиталища, немало расплескав на деревянной лестнице по пути. Таким образом, умываться и мыть руки сподручнее тоже у фонтана. Вы даже увидите, как кое-кто моет в фонтане посуду, ловя нетерпеливые взгляды собравшихся в очереди людей с ведрами.
Стоя у фонтана в ожидании своей очереди, вы поймете, что в городе жить очень непросто, если у вас нет собственного дома и слуг. В деревне вы могли бы спать в комнате, заваленной початками кукурузы и вызревающими сырами, при этом на окне стоял бы кувшин свежей воды, а на дворе кукарекал петух. Но это все очень далеко от веселья рынков, таверн, танцев и музыки — от «мест, где все происходит». Большинство лондонских драматургов снимают комнаты, но возвращаются туда только спать: большую часть времени они проводят в тавернах и театрах. Роберт Грин снимает спальню у сапожника в Доугейте, Бен Джонсон — комнату у гребенщика близ «Слона и замка», Томас Нэш квартирует у печатника на Хозьер-лейн, а Шекспир снимает комнату у парикмахера на Сильвер-стрит. Нельзя и представить, чтобы кто-то из них добровольно отказался от комнаты в городе и друзей ради спокойной жизни земледельца. Это, конечно, люди не самые типичные, но в одном отношении они представляют большинство: качество их жизни в первую очередь зависит не от легкого доступа к питьевой воде и не от застекленных окон. Эти факторы могут показаться вам ключевыми, когда вы будете выбирать, где остановиться, но если вы проведете вечер с Джонсоном и Шекспиром в «Русалке», насладившись остроумными разговорами, устрицами и двойными порциями пива, вам уже будет наплевать, что в вашей комнате нет проточной воды. Вы наверняка изумитесь тому, насколько дискомфортные условия способны выдержать!
В больших городах есть водоносы, которые разносят воду по домам в трехгаллонных контейнерах, широких снизу и узких сверху и укрепленных железными обручами. Один контейнер обойдется вам в пенни: это не дешево, учитывая, что вы не знаете, где эту воду набирали. В больших городах существуют также системы централизованного водоснабжения через фонтаны; к сожалению, многие из них уже старые и дряхлые, а свинец, из которого делают трубы, часто воруют, потому что металл дорог. Тем не менее чаще всего в городе добывают воду, именно наполняя ведра из фонтана. В Эксетере есть подземный водопровод, действующий еще со Средних веков, но старые трубы, проходящие по тоннелям, требуют постоянного ремонта: деревянные трубы прогнивают, а у свинцовых ослабевают соединения. В Плимуте все еще хуже, несмотря на то что он стоит у моря и на месте слияния двух рек. В 1585 году издали специальный акт, позволивший сэру Фрэнсису Дрейку построить желоб для доставки в город воды из реки Миви, расположенной в 17 милях от Плимута, в Дартмуре. Не менее интересны в этом плане машины, выкачивающие воду из-под Лондонского моста. Питер Моррис подписал с лорд-мэром договор на поставку воды в дома с помощью системы водяных колес — она была запущена в 1582 году. Его конкурент Бивис Булмер вскоре запускает похожую систему. Опять-таки, она доступна только богатым. К тому же не забывайте, что это вода из Темзы — приливная, соленая, пригодная только для стирки. Если даже вы подключены к этому водопроводу, свежую воду все равно приходится носить из фонтанов.
В результате образуется целая иерархия по доставке воды. Если вы снимаете комнату на пятом этаже лондонского дома, то добывание воды — очень долгий и утомительный процесс. Вы должны дойти с парой ведер на коромысле до фонтана, отстоять очередь, наполнить ведра и донести их до своего обиталища, немало расплескав на деревянной лестнице по пути. Таким образом, умываться и мыть руки сподручнее тоже у фонтана. Вы даже увидите, как кое-кто моет в фонтане посуду, ловя нетерпеливые взгляды собравшихся в очереди людей с ведрами.
Стоя у фонтана в ожидании своей очереди, вы поймете, что в городе жить очень непросто, если у вас нет собственного дома и слуг. В деревне вы могли бы спать в комнате, заваленной початками кукурузы и вызревающими сырами, при этом на окне стоял бы кувшин свежей воды, а на дворе кукарекал петух. Но это все очень далеко от веселья рынков, таверн, танцев и музыки — от «мест, где все происходит». Большинство лондонских драматургов снимают комнаты, но возвращаются туда только спать: большую часть времени они проводят в тавернах и театрах. Роберт Грин снимает спальню у сапожника в Доугейте, Бен Джонсон — комнату у гребенщика близ «Слона и замка», Томас Нэш квартирует у печатника на Хозьер-лейн, а Шекспир снимает комнату у парикмахера на Сильвер-стрит. Нельзя и представить, чтобы кто-то из них добровольно отказался от комнаты в городе и друзей ради спокойной жизни земледельца. Это, конечно, люди не самые типичные, но в одном отношении они представляют большинство: качество их жизни в первую очередь зависит не от легкого доступа к питьевой воде и не от застекленных окон. Эти факторы могут показаться вам ключевыми, когда вы будете выбирать, где остановиться, но если вы проведете вечер с Джонсоном и Шекспиром в «Русалке», насладившись остроумными разговорами, устрицами и двойными порциями пива, вам уже будет наплевать, что в вашей комнате нет проточной воды. Вы наверняка изумитесь тому, насколько дискомфортные условия способны выдержать!
Гамбургское приветствие
Путешествуя по Гамбургу - на его улицах, фасадах домов, в рекламе, на сувенирах, часто можно увидеть изображение водоноса – коренастого человека в цилиндре с двумя ведрами на коромысле. Это символическая фигура для города – герой старинной городской легенды, хотя по одной из версий гамбургский водонос Hans Hummel имел реального прототипа – им был Иоганн Вильгельм Бентц.
Было это в те времена, когда водопровода в Гамбурге не было и воду по домам разносили водоносы. Накинув коромысло с двумя вёдрами на плечи, водонос проходил за день десятки километров. Желая заработать, пыхтя и нигде не задерживаясь, он честно выполнял свою работу. Короче, работал как пчёлка. Вернее, как шмель. Hummel, Hummel (Шмель, Шмель) кричали, дразнясь, гамбургские мальчишки вслед водоносу.
Поскольку руки у водоноса были заняты вёдрами с водой, ничего другого ему не оставалось, как огрызаться. На нижненемецком это выглядело бы как "Klei mi am Mors", или "Поцелуйте меня в задницу". Но и это предложение для водоноса было длинным. И на Hummel, Hummel, он отвечал: Mors, Mors.
Вскоре эти слова так прижились, что в Германии уже не представляли Гамбург и гамбуржцев без этого знаменитого выражения. Дразнилка Hummel, Hummel - Mors, Mors стала неофициальным приветствием местных жителей, хотя многие уже и забыли историю его возникновения.